Доктор Памела Вентола знала, что у девочек аутизм диагностируют гораздо реже, чем у мальчиков. И она знала, что девочки с аутизмом в целом ведут себя иначе, чем мальчики с аутизмом. Она также знала, что существует терапия, которая показала эффективность в помощи мальчикам с аутизмом в развитии социальных и других навыков. Однако было неизвестно, будет ли эта же терапия так же эффективна для девочек с аутизмом.
В рамках программы Исследований женского здоровья Йельского университета в 2015 году она начала исследование, которое должно было ответить на этот вопрос. И согласно полученным ею результатам, эта терапия оказалась гораздо эффективнее для девочек, по сравнению с мальчиками.
«Мы знали, что эта терапия работает, — говорит Вентола. – Но я не ожидала, что она будет намного лучше работать для девочек».
Аутизм примерно в четыре раза чаще диагностируется у мальчиков по сравнению с девочками. Причины этого разрыва до сих пор не до конца изучены и понятны. Некоторые исследования показывают, что у девочек, у которых диагностирован аутизм, интеллектуальные навыки в среднем ниже, чем у мальчиков. Однако это может объяснятся тем, что более высокофункциональные девочки могут проявлять больше социальной мотивации и больше разговаривать, по сравнению с мальчиками, и в результате у них просто не диагностируют аутизм.
Вентола, профессор Центра исследований детства Йельского университета, США, провела исследование среди 21 девочки и 24 мальчиков с аутизмом. Все дети в течение 4 месяцев получали так называемую терапию основных реакций – PRT. Дети участвовали в игровых занятиях со специалистками, которые поощряли у них определенные социальные навыки. Например, дети могли играть в очень мотивирующую для них игру, для чего им было нужно обращаться с просьбами или обмениваться репликами, а не говорить монологом.
В начале исследования уровень навыков девочек был ниже, чем у мальчиков – по результатам тестирования у них был ниже уровень адаптивной коммуникации, социализации и бытовых навыков, и они нуждались в большем уровне помощи родителей. Хотя в начале исследования их навыки были ниже, терапия повлияла на них в гораздо большей степени, чем на мальчиков.
«В плане поведения девочки были в более тяжелом положении, чем мальчики, — говорит Вентола. – Но в конце исследования разница между ними исчезла. Они не нагнали детей с типичным развитием, у них все еще есть аутизм. Но они сравнялись с мальчиками с аутизмом».
С точки зрения Вентолы, эти результаты говорят о том, что девочки с аутизмом нуждаются в терапии независимо от возраста и тяжести нарушений.
«Эти девочки не новорожденные, — говорит она. – У них было до 9 лет без каких-либо значительных улучшений. Но когда они получили интенсивную терапию, она привела к позитивным результатам».
Вентола считает, что эти результаты вдохновят исследовательниц и поведенческих терапевток по-разному подходить к изучению терапии для девочек и мальчиков.
«Я считаю, что если бы мы рассматривали мальчиков и девочек вместе, мы не смогли бы верно оценить эффективность терапии, — считает она. – Мы можем отказаться от каких-то подходов, потому что их результаты посредственные для мальчиков, но потенциально превосходные для девочек».
Команда Вентолы на этом не остановилась. В рамках исследования проводилось сканирование мозга, чтобы проанализировать нарушения в нейронных сетях, связанные с аутизмом, и определить, повлияет ли на них терапия.
Ученые проводили функциональную магнитно-резонансную томографию, во время которой дети просматривали видео с точками света, которые или имитировали движения человека, или это были хаотичные движения без биологического сходства. Когда дети с типичным развитием наблюдают имитацию движений людей, у них происходит активация тех участков мозга, которые связаны с социальным взаимодействием.
В начале исследования активация этих социальных областей мозга у девочек с аутизмом в ответ на социальные стимулы была ниже, чем у мальчиков с аутизмом. Как и в случае с поведенческими результатами, после терапии PRT реакции мозга у девочек с аутизмом изменились больше, чем у мальчиков.
«Мозг пластичен, — говорит Вентола. – Когда вы чему-то учитесь, то мозг меняется. А мы напрямую изменили поведение. Мы обучили их новым социальным навыкам, и результаты этого обучения отразились на самом мозге».
Дополнительно в рамках исследования оценивалось влияние терапии детей на их матерей. Результаты показали, что у матерей уменьшился уровень родительского стресса после того, как дети прошли интенсивную терапию. Изменений в симптомах тревожности и депрессии среди матерей не было выявлено, хотя эти симптомы были на низком уровне в начале исследования и не отличались от контрольной выборки матерей детей с типичным развитием.
Результаты исследования побудили Вентолу объединить усилия с доктором Венди Сильверман, руководительницей Программы тревожных расстройств Центра исследований детства Йельского университета. Вместе они работают над сравнением разницы родительского поведения детей с аутизмом и детей с тревожными расстройствами, чтобы улучшить подходы к лечению и поддержке родителей. Кроме того, проект вдохновил Вентолу создать новую междисциплинарную команду по исследованию комплексных результатов сканирования мозга, чтобы лучше предсказывать эффективность различных методов терапии с учетом половых различий, а также включать оценку половых различий в исследования аутизма по применению социальной робототехники и методов отслеживания взгляда.
Она также готовится провести исследование среди детей более старшего возраста, чтобы определить наиболее эффективные стратегии помощи девочкам с аутизмом.
«У девочек могут быть довольно тяжелые нарушения, и им могут не предлагать новые виды вмешательств, потому что на них уже не возлагается больших надежд, — говорит она. – Я не верю, что это так. Я считаю, что для этих девочек есть реальная надежда, даже если они начинали с низким функционированием».
Источник: Yale School of Medicine
Свежие комментарии